Аэропорт

В 1988 году, перейдя на второй курс факультета Автоматики и вычислительной техники, мы обнаружили, что к нам в группу добавилось три парня, вернувшихся из армии.

За следующие четыре года учёбы двадцать девчонок нашей группы влюблялись в этих троих по очереди, а иногда и в двоих сразу, а потом в третьего, а потом заново по кругу.

В моменте каждого парня любили как минимум пять девочек с нашей группы.

Такая мощная, и на удивление верная, группа поддержки взметнула самооценку ребят до небес.

У меня не получилось ни в кого из них влюбиться, но всё-таки я выделяла для себя Есипова Сергея и глазела на него во время лекций, поскольку учеба была невероятно скучной, и надо было себя чем-то занять.

Однако глазеть на Есипова тоже быстро надоедало, потому что хотелось общения, хотелось дружеских отношений, возможности разговаривать, а почему-то ничего этого не было.

Как только Есипов замечал, что я теряю к нему интерес, он при удобном случае подходил ко мне очень близко, почти нос к носу, и смотрел вот таким взглядом, как на фото:

Сколько-то секунд я ждала, что он что-то скажет, потом не выдерживала и спрашивала:

- Что, Серёж?

И он с упрёком, возмущением и массой других кипящих чувств выдыхал:

- Ну, Наталья!

Парни внимательно следили за тем, чтобы их фан-зона не редела. Но обязанность поддерживать свою преданность полностью возлагалась на нас. Они же не прилагали к этому никаких усилий, разве что иногда случался этот содержательный диалог:

"Серёж? - Наталья!"

Однажды я в одиночестве бродила по проспекту Кирова, зашла в телефонную будку и набрала номер дежурного пункта народной дружины, где ребята подрабатывали в свободное время.

- Алло, - ответил Есипов.

Я промолчала. Сказать мне было нечего.

- Алло? - переспросил Серёга.

Я уже собралась повесить трубку, но тут он вдруг сказал:

- Наташа, это ты?

Я офигела от неожиданности и неловкости, и внезапно произнесла:

- Да. А как ты догадался?

Он проигнорировал мой вопрос:

- Ты что, гуляешь?

- Угу.

- А мы тут сидим. Сейчас чай попьём. Еще полтора часа посидим и домой пойдём.

Домом мы называли общежитие. А институт - школой.

Вот и всё, что я помнила про Есипова до вчерашнего дня.

А вчера мама рассказывала, что однажды, по её просьбе, Азарёнок (мой бывший свёкр, тогда - ещё будущий) ездил в Павлодар встречать меня с самолёта. Но не встретил, потому что рейс сильно задержали.

Я этого не помню, потому что для меня этого события просто не случилось. Но тут я вспомнила другой отложенный рейс самолёта...

Мы с Есиповым сидели в зале Томского аэропорта. Наш самолёт задерживали на три часа.

Во мне нарастало смятение: Соколов обещал проводить меня, но не приехал.

На тот момент мы были знакомы с Соколовым чуть больше месяца.

За этот месяц я успела два раза заночевать в его комнате, сходить вместе с ним на день рождения к его бывшей девушке, встретить в компании его друзей Новый 1990 год, познакомиться с его мамой, получить от Соколова букет цветов и предложение выйти за него замуж.

Я ни с кем не делилась своими чувствами, и ничего не обсуждала, и даже не подозревала, что мои одногруппники примут мою личную жизнь так близко к сердцу. Теперь уже все трое парней смотрели на меня фирменным есиповским взглядом. К ним присоединился Женька Ушаков, который учился на соседней специальности, но жил вместе с нашими. И даже некоторые девчонки, тараща глаза, пытались рассказать мне, что я сделала плохой выбор. Было ощущение, что Соколова ненавидит вся наша группа. Я так и не поняла этого феномена: меня ведь тоже недолюбливали, так какая им была разница, что со мной будет?

Да и будет ли? Интуиция кричала, что что-то не так. Мне отчаянно требовались слова и поступки, которые бы успокоили меня, убедили бы, что всё хорошо. Но вместо этого - вот, пожалуйста! - время перевалило за час ночи, последний экспресс из города уже давно спит в гараже, я улетаю на три недели домой, и понятия не имею, почему мой молодой человек не со мной.

И тут я вижу, как мой молодой человек шагает по залу ожидания аэропорта по направлению ко мне. Весь какой-то напряженный.

Его объяснения, почему он опоздал, были невнятны.

Ещё более непонятно, зачем он вообще приехал? Ведь по времени мой самолёт уже давно должен был приземлиться в другой республике.

Я не смогла сформулировать свои вопросы, а Соколов сделал вид, что объяснений вообще не требуется.

В этот момент женский голос из репродуктора сообщил, что наш рейс задерживается до следующего полудня, и нам будут предоставлены экспрессы, которые отвезут нас в город.

Дальше возможны были варианты нашего перемещения. Мне казался вполне логичным вариант, что Соколов уедет в свою общагу, мы с Есиповым - в свою, разойдёмся по родным комнатам.

Но вместо этого мы втроём приехали в моё общежитие, втроём подошли к дверям моей комнаты, я открыла замок, и мы втроём вошли.

Всё это в абсолютном молчании, без единого слова.

Комната, как и весь этаж, были безлюдны, все уже разъехались на каникулы по домам, мы с Есиповым уезжали позже всех.

Серёга, всё так же молча, прошёл в комнату, разделся до трусов, расправил Ольгину кровать, и улёгся под одеяло.

Пока я соображала, нормально происходящее или нет, Соколов тоже разделся и лёг на Ленкину кровать.

Я стала стягивать с себя одежду, и тут Серёга привстал на локте и пояснил:

- У меня нет ключа от моей комнаты.

Ага, а замок пальцем закрывал, когда последним уходил.

Но я бы, наверно, всё равно поверила Есипову (мало ли, как в жизни бывает), если бы не выражение лица, с которым он посмотрел на Соколова.

Приблизительный перевод этого выражения: "Хер тебе!"

Как мы проснулись утром, как потом разъехались, я не помню. Я и предыдущий день забыла, потому что мысли мои были о другом.

Если бы я тогда не была такой зажатой, я бы, скорее всего, смогла оценить красоту ситуации.

По крайней мере, сейчас эта история кажется мне очень трогательной.

11.05.2021