2022

Год начался с революции. В Алмате стреляли. К четвёртому января отключили мобильную связь, интернет, городской телефон. По кабельному телевидению из ста тридцати каналов работало шесть музыкальных и два информационных, на которых нам что-то круглосуточно врали. Из сущностного я смогла уловить только две вещи: в страну вводят войска ОДКБ и телевизионщики перестали называть Астану Нур-Султаном, говорили: «Столица».

Пятого января мы с Данилой пошли проведать моих родителей.

Седьмого января пошли к родителям Олега. Свекровь накрыла праздничный стол. Это был первый и последний наш совместный ужин.

Вечером у всех четверых поднялась температура. Мы с Данилой две-три недели пролежали без сил в постелях. Потом отпустило, мы поднялись. А свёкры по очереди легли в больницу. Потом в реанимацию. Евгений Иванович выжил. Зинаиду Яковлевну седьмого февраля похоронили.

Она запросто прожила бы еще лет двадцать. Полна была сил и энергии. И мы только начали дружить после пятнадцатилетнего перерыва…

Двадцать четвёртое февраля...

Нет. Нет, не может быть. Отмотайте назад. Этого не может быть…

Каждое утро с тех пор начинается со сводки новостей, каждый вечер заканчивается просмотром аналитики. В промежутках – нащупывание хоть какого-то смысла происходящего…

Девятнадцатого апреля папу на скорой увозят в больницу, делают первую операцию. Десять дней я лежала вместе с ним в хирургии. Папа был молодцом, как я сейчас понимаю. А мне было так страшно.

Потом полгода родители жили у меня, чтобы не оставлять папу без присмотра. Мы с мамой по очереди ездили на дачу и по очереди сидели дома с отцом.

Эти полгода перетряхнули мою жизнь. Я увидела родителей вблизи. Множество открытий, зачастую очень болезненных, изменили моё представление о родителях и о наших отношениях.

Двадцать первое сентября. Объявлена мобилизация.

Нет-нет, этого не может быть. Люди же не пойдут добровольно погибать, а перед этим убивать… Ведь нет же никаких причин… Зачем?...

Пошли...

Люди?...

Двадцать седьмого ноября Экибастуз накрыло: в тридцатиградусный мороз сломались котлы на разграбленной по десятому кругу ТЭЦ. А следом разорвались прогнившие трубы – на трассах, на улицах, в подвалах, в квартирах. Город остался без тепла. Частично – без воды и света. Один мужик на сходе горожан и чиновников сказал: «Нам и Путина не надо, мы сами себя разбомбим». Через сутки это видео отовсюду удалили.

Я отвезла свой обогреватель родителям. А себе заказала другой в интернетмагазине. Обещали привезти через неделю. Привезли через два дня. Спасибо, люди. Мне стало теплее не только в квартире, но и на душе. Вы увидели адрес и поторопились. Спасибо.

Двадцатого декабря папу второй раз увозят на скорой на операцию. Заведующий хирургии сказал, что двадцать второго он папу выпишет. Прямо вот такого, с постоянной рвотой и вспоротым животом. Я не поняла – как? Он же не может встать. Он ничего не может. Как мы с ним попадём домой? На скорой, успокоил меня врач. А на пятый этаж пусть его поднимут соседи. На одеяле. А раны гнойные не зашивают. А пятнадцатисантиметровый разрез, в который торчат кишки, вам будет обрабатывать медсестра. Из третьей поликлиники, будет приходить на дом.

Угу.. Прилетать. В голубом вертолёте…

Ночью папа умер. 22.12.2022. Красивое число. Самая длинная ночь года.

Он перестал дышать с открытыми глазами. Потом сам закрыл глаза.

Я повернула голову в сторону своей кровати, на которой лежал телефон. Сколько времени? Но отходить от папы не хотела. Экран на телефоне зажегся сам и высветил 3:20.

Потом я разжала папе левый кулак. Разгладила брови. Причесала волосы. Расправила ноги.

Отодвигая тумбочку и переставляя стул, заметила, что стараюсь делать это тихо-тихо, чтобы не потревожить папу))

Потом сидела рядом, держала за руку. Хотелось просто побыть с ним. Затихшим.

В 6:30 в палату зашла санитарка, забрала мусор из ведра, вышла. Через пять минут опять зашла. Я говорю:

- Скажите, что папа умер.

Через минуту прибежала дежурная медсестра и стала шепотом на меня кричать:

- Вы почему не сказали?!

- Я сказала.

- Когда вы сказали?

- Сейчас.

- А когда он умер?

- Ночью.

- Во сколько?

- Не знаю.

- А, вы спали?

Я не спала. Я уже две ночи не спала ни минуты. Но тебе я об этом не скажу. Вы мне здесь, в больнице, ни на один вопрос не ответили. Ты вчера из уколов поставила только антибиотик с анальгином. «А нет у нас снотворного» - «Ну хотя бы димедрол» - «А димедрол не снотворное»

Даже трамадол, который действует в четверть силы, потому что казахстанский, и тот пожалела! «А зачем ему трамадол? Не надо ему трамадол». Хорошо, что я из дома свой принесла. Сама поставила папе. Хоть чуть-чуть облегчить.

Двадцать четвёртого похоронили.

Отдыхай, папа.

Такой добрый был. Ко всем. Даже к тем, кто не заслуживает. Ненавидел только одного человека на земле.

Через четыре дня закончится год. Начнётся новый.

Мы набрали такую скорость. События несутся лавиной. Это не остановить.

На фото папа, Михайленко Евгений Емельянович, 01.09.2013 у Данилки на школьной линейке в первом классе.

28.12.2022